– Да, я согласен. Буду в ближайшее время.
Телефон выскальзывает из рук, Рональдо едва не падает на проезжую часть, последовав примеру мобильника, чей едва слышимый хруст тонет в городском шуме. Криштиано ошарашенно смотрит на остатки телефона и мысленно проклинает того, кто врезался в него подло и со спины. Закатив глаза, парень медленно оборачивается, готовясь облить нерадивого прохожего кислотой гневной тирады, но выдавливает из себя лишь «чёрт». Сжав книгу в руках он садится в машину и едет к месту встречи.

Она пришла вечером.
За окном угрюмый вечер заставил туманом улицы одеялом, убаюкивая звонкой песнью тихого ветра. Чашка ароматного чая с лимоном и пальто были как нельзя кстати; людей в кафе не было, поэтому Рональдо позволил себе достать книгу, посвящённую топазам, и открыл её га главе дымчатых топазов. Погруженный в чтение, парень сначала и не услышал скрипа открывшейся двери и только ощутив быстрый порыв ветра, поднимает глаза от книги и застывает. Яркий импульс, который застилает глаза на долю секунды, вызывает головокружение и непреодолимое желания выбежать на воздух и стать прозрачным, чтобы та внезапная лёгкость в душе просочилась на улицу и позволила летать в вакууме непонятного счастья. Португалец беспрерывно улыбается. Наблюдает, как она, прищурившись, смотрит на него.
В кафе витают тонкие ароматы выпечки: дразнящие ноты корицы и кардамона, вязкий шлейф карамели и глазури, насыщенный нити топлёного шоколада и капельки виски в ирландском кофе, мягкий вкус персиков в йогурте и нуги; хочется потереть пальцами, освобождаясь от фантомной сахарной пудры, втянуть сладкий воздух и представить, как лёгкие расцветают радужным щербетом. Рай для детей, влюблённых парочек и ценителей изысканных десертов. Рональдо  кивает официантке и берет инициативу в свои руки:
– Я позволю себе заказать за двоих, ибо чувствую, от обилия шедевров французских десертов к мадемуазель не скоро вернётся дар речи. – португалец прячем улыбку за богато иллюстрированным меню, и поднимает взгляд наверх. – Тарелку тарталеток, пожалуйста. Вишня, грецкие орехи, крем-лимон и малина. Из напитков... – мужчина скользит глазами по строчкам, –... in vino veritas, пожалуй. Божоле нуво Albert Bichot, но тогда сладости отмени, будь добра, и принеси тарелку сыров.
Криштиано очаровательно улыбается незнакомке, расстёгивая пуговицы пальто, и смотрит на неё – растеряна, смущена, ещё несколько градусов, и будет готова к употреблению. Но хищническая политика здесь не даст насладиться победой, в данной ситуации стоит начинать с приятности и ненавязчивости; например, с лёгкого, яркого вина и неторопливой беседы. Криштиано медленно поднимается, вальяжной походкой к стулу Кэндис, учтиво снимает с плеч девушки пальто и несёт одежду к гардеробной стойке. Криштиано и не заметил, как пропустил мимо ушей её имя. Кэндис. Рональдо пробует имя на вкус, и оно ржавое, блёклое, как монетка, которую достали из выцветшей воды за ней. Мужчина возвращается к столику и садится на своё место.
– Криштиано Рональдо к вашим услугам. – он осторожно, дабы не зацепить хрупкую Кэндис, вытягивает под столом, длинные ноги, чуть откинувшись на стуле. Улыбается краешками губ, склонив голову, и смотрит в сторону, начиная исповедь.
– Я португальский футболист, играю с самого детства. Если захотите побывать на одном из матчей нашей сборной, скажите, я с удовольствием достану вам билет. 
Рональдо задумчиво провожает взглядом официантку, нёсшую на подносе пирожное с воздушным муссом из белого шоколада, и невольно облизывает пересохшие губы. Пока официантка ставит блюда на стол португалец мысленно бьёт себя по лбу – конечно, с лошадиными дозами обаяния мало кто будет оказывать сопротивление, а что если забыть, что сейчас их свидание, ещё пару минут назад проходило вслепую, и всё это серия для передачи?
Официантка выводит мужчину из раздумий, с вежливой улыбкой ставя на стол блюдо с изумительнейшими видами сыров, тарелки и бутылку вина с двумя бокалами. Рональдо благодарно кивает девушке и вдыхает острый, характерный запах сыра, благо, на блюде были даже редкие виды, как-то немецкий из кислого молока и бруност, норвежский коричневый. Криштиано цепляет вилкой бруност и медленно пережёвывает маленький кусочек, рассеянно наблюдая, как официантка откупоривает вино и разливает его по бокалам. Когда девушка удаляется, поинтересовавшись, не требуется что-либо ещё, Криштиано, отсалютовав Кэндис бокалом, делает глоток вина и с непреднамеренным звоном ставит его на стол; опёршись сложенными на груди руками о стол, португалец продолжает:
– А ещё я увлекаюсь теннисом. Несмотря на большое количество тренировок и игр, я не изменяю спорту.
Рональдо с вызовом смотрит в серо-голубые глаза Кэндис и пару минут любуется её светлым лицом. Она похожа на цветок, который достали из хрустальной теплицы; она всё познаёт будто в первый раз, несмело, робко. Как же обидно будет наблюдать, как жестокий мир понемногу будет ломать хпупкий стебелёк, надламывать, а в конечном итоге, оставит на холодной земле, теряя крупицы тепла и жизни.
– А вы, мисс Свэнпул, чем занимаетесь вы? португалец кивает в сторону цветка в пакете, оставленного на окне, и с некоторой долей удивления приподнимает бровь. Криштиано вспомнил, с какой трогательной заботой незнакомая женщина недавно наклонялась над упавшим цветком, и закусил гуьу, чтобы не скривиться от обиды, перерастающей в отвращение. Она даже не знала, как сильно он ударился, когда падал со своих завышенных пьедесталов обожания; она не наклонилась над ним, чтобы подобрать разбитые черепки от горшка, попытаться склеить их и согреть своим теплом; она не укутала его раны тёплым снегом, дав заснуть самым сладким сном и не очнуться. Бездушная, пустая женщина с усталым взглядом.
Рональдо мучительно сглотнул горечь во рту и снова отпил из бокала. Португалец даже не подозревал, насколько воспоминания могли изменить его, пробрать сквозь его тщательно застёгнутый на все системы охраны бронежилет, и точить источником мёртвой воды камень его души. Кажется, равноправие медленно сходит на нет, вместе с запахом яблок в карамели и абрикосового желе, заменяясь запахами гнили, разложения и сырой земли.
Он не смотрел на неё, он любовался. Даже обратил внимание, как пахло древесными нотами дорогого парфюма от её узких запястий. Как она торопливо откидывала светлые пряди с лица. Как она закусывала нижнюю губу, чуть нахмурившись, и её бледный лоб прорезала кардиограмма еле заметных морщинок. Как ему хотелось дотронуться до её тонких пальцев, которые заслуживали не раух-топаза, но самой качественной иранской бирюзы, самых дорогих богемских гранатов. Как ему хотелось задохнуться её ароматом, неповторимым и колоритным, сходя с ума от бездонного океана оттенков и запахов. Как ему хотелось уткнуться в её  плечо и дышать ею, остановить время, чтобы умереть от лёгочной недостаточности.

Вообще, Антонио не собирался в ближайшее время заниматься особой педагогической деятельностью в музыке, композитор хотел посвятить себя лишь исключительно своему любимому делу, исключительно себе самому, но все ученики, что сейчас появились, оказались слишком внезапными.
Карла, его родная сестра, которая изъявила желание стать певицей, а так же Франц и Джульетта, обладающие самым настоящим талантом. Во-первых, разве мог герр Сальери отказать своей собственной сестре во второй раз, учитывая, что на ее сторону встала уже даже Тереза, его жена, и не позволила вновь прогнать Карлу из Вены. Во-вторых, Антонио так же не мог пропустить и особо талантливых молодых представителей будущего музыкального поколения. Вот и пришлось.
Не сказать, чтобы педагогика была для него тяжким делом, не сказать, что он не получал от этого удовольствия - взращивать новые таланты своими умениями. Но порой его просто чуть ли не убивала бестактность и упрямство его учеников, да так, что хотелось все бросить и вновь посвятить себя лишь композиторской и дирижерской деятельности. Но сдержанность - одна из черт характера маэстро Сальери, а значит, он должен был стараться держать свои эмоции при себе, что, к слову сказать, у него частенько получалось. Да и, как ни странно, но от внезапно нахлынувших эмоций он быстро избавлялся, вновь осознавая, что бросать своих учеников - верх кощунства и глупости. В конце концов, кто знает, может однажды они станут воистину знаменитыми, а он останется их педагогом - что уже не даст возможности умереть Антонио безызвестным бездарным композитором.
Но сегодня Антонио вместо рутинных занятий с одним из его учеников, Францем Зюсмайером, решил немного развеяться. Впрочем, поход на концерт оперной певицы позволял так же подтянуть знания и приобщиться к музыкальной среде, так что это не было каким-то уходом от своих обязанностей или еще чего.
- Сегодня мы идем на концерт одной замечательной оперной певицы Анны Стораче, собирайся, - коротко сообщил герр Сальери планы на сегодняшний день своему ученику.
-Да, герр Сальери, я понял. Уже собираю вещи, - по интонации можно было понять, что Франц находится в недоумении, но, тем не менее, слова поперек не сказал.
В то время, пока маэстро дал возможность Францу собраться, сам музыкант сообщил Терезе о том, что сегодня он с юным дарованием идет на концерт в целях общеобразовательных. Обычно Антонио не посвящал жену в свои планы, но сегодня, видимо из-за того, что день уже обещал быть необычным, и настроение Антонио было точно таким же.
С Францем композитор встретился вновь уже в самом экипаже. Внешний вид ученика оставлял желать лучшего - слегка неопрятно растрепанные волосы, камзол... Сальери внимательно оглядывал своего ученика и на его лице читалось явное недовольство ситуацией. Однако, Антонио не проронил и слова - времени на то, чтобы отправить ученика привести себя действительно в порядок уже не было, поэтому пришлось смириться. Но только на этот раз.
В театр Антонио и Франц добрались быстро и на протяжении всей дороги никто из них не собирался заговорить с другим - Зюсмайер всю дорогу был отвлечен любованием на то, что происходит на улице, а Сальери размышлял о предстоящем вечере. В частности он думал о том, что, как ни странно, он не знаком со Стораче лично и было бы неплохо исправить эту маленькую оплошность.
Так как Сальери - далеко не безызвестная личность, то многие лица в театре были для него знакомы; некоторым он улыбался в знак приветствия, некоторым даже кивал. И все это происходило с каким-то почти отстраненным выражением на его лице. Впрочем, такое выражение лица было обычным - то слишком сдержанное, то невозмутимое, то отстраненное и отрешенное ото всего мира.
И вот они на местах. Сальери заметил, как Франц начал ерзать в кресле и бросил на него недовольный (опять!) взгляд.
- Неужто мне придется учить тебя еще и манерам поведения? - Антонио закатил глаза и, справившись с некоторой долей раздражения, перевел взгляд на сцену.
Все его внимание захватил начинающийся концерт. Боже, как же Антонио любил музыку! Притом не какую-нибудь, а действительно хорошую музыку, под которую можно отключить все внешние рецепторы, выкинуть из головы все мысли и просто наслаждаться. Конечно, его профессиональный слух и чутье время от времени ухватывали недочеты - что еще можно взять с музыкантов и, в частности, композиторов, - но мысли быстро уходили и Антонио был захвачен зрелищем.
И вот, на сцене появилась Анна Стораче. Прекрасный, мелодичный голос, который было невозможно сравнить с чем-то. Оперная певица была действительно талантливой, хоть и не такой знаменитой, но Сальери был убежден в том, что скоро ее талант раскроется полностью.
Время пролетело слишком быстро, так, будто прошло всего несколько секунд, но вот концерт уже подошел к концу.
Герр Сальери продолжал зачарованно смотреть на сцену под громкие аплодисменты всех собравшихся, украдкой сам похлопывая ладонями, пока из такого состояния его не вывел голос Франца. Подумать только, а Антонио уже и забыл о том, что пришел сюда с учеником!
-Анна Стораче?...
- Да, именно, это она, - спокойным голосом ответил композитор и перевел взгляд на Франца, переменив интонацию на типично преподавательскую. - Я уверен, что она в скором времени станет куда популярнее, чем сейчас, у нее есть талант, которому еще только предстоит раскрыться, как ты считаешь? - Сальери встал со своего места и махнул Францу, жестом показывая, чтобы тот следовал за ним. Пришло время познакомиться с самой Анной.
Благо, что в этих кругах маэстро знали и никаких трудностей с желанием увидеться с певицей не возникло.
Антонио и Франц вошли в помещение, где сейчас находилась Стораче. Герр Сальери поклонился, убрав правую руку за спину, и с улыбкой обратился к Анне.
- Вы прекрасно выступили, фройляйн Стораче, - произнес Антонио и тут же решил представиться. - - Меня зовут Антонио Сальери, а это, - герр Сальери жестом указал на паренька, - Франц Зюсмайер, мой ученик. Я подумал, что вы будете не против познакомиться с нами, я привел Франца на Ваш концерт в качестве одного из наших с ним уроков, - правая рука все так же оставалась за спиной, а левая время от времени слегка колыхала воздух, сопровождая слова жестикуляцией.

День за нем пролетали, ночь сменяя рассвет… Лирическое отступление, но в действительности так все и было, дни беспощадным круговоротом летели друг за другом, путая действительность, если бы посторонний человек посмотрел на жизнь в Учебке, которая располагалась в белых песках Саудовской Аравии, то ничего не понял бы… Реальность походила на мистическую драму, действия которой развивались с неимоверной скоростью… Истина где-то рядом? Да как бы не так, все было слишком сложно, слишком зыбко, как песок… События скакали как мартовские зайцы по поляне, заставляя думать и все чаще менять свои решения…. Поставленные задачи можно было назвать невыполнимыми… но… никто не спрашивал Дейкоба Франко может ли он решить, ему их просто ставили… Но он ни капли не жалел, что Изабелла вытащила его с того света, он столько мучился пытаясь выжить и добиться своей жизненной цели не зря… Теперь он пойдет до конца, если понадобиться то по головам, а если и этого будет мало, то и по трупам. Хотя последнее было уже в действии, слишком много крови было на его руках и совести, которая уже спала мертвым непробудным сном покойника, она тоже была мертва, и навеки погребена в склепе памяти… Покойся с миром, единственно чувство спасающее человека от ада… Но Джейкоб и на земле прошел все семь кругов, и ему было нечего терять…
Но в каждом правиле есть исключение, и для Франко этим исключением стала Изабелла, эта на вид маленькая хрупкая девушка, которая на самом деле являлась идеальной машиной для убийств, заполонила все пространство в душе, она стала для него тем человеком, который полностью и бесповоротно заменила семью… Но их пару мало было назвать странной, они были иррациональны в своей сущности, непонятны для окружающего мира… Они были как брат и сестра, душевно практически как близнецы, с одинаковыми чувствами и желаниями, но в то же время разными, каждый преследовал свою жизненную цель, у каждого были свои мотивы. Секс для них был методом снятия стресса, и выплеска всех накопившихся эмоций, он желал ее тело, как и она его, но любовь между ними была совершенно иной, никак не вяжущейся в простом понимание, он любил и не любил ее одновременно. Он любил ее странной любовью, ни как ту единственную женщину всей его жизни, а как кровную сестру… Если по началу их считали парой, некоторые смельчаки даже пытались вникнуть в их отношения… Но быстро в прямом и переносном смысле ломали зубы, и через очень быстрый промежуток времени лезть в их очень странную и загадочную жизнь перестали… Они чувствовали друг друга на расстоянии… Стали опорой и защитой…
Дальше, про истечению определенного периода времени, когда Джейкоб и Изабелла стали лучшими наемниками, им стали давать невыносимые и тяжелые по своей сути задания, который были для простого наемника невыполнимыми, но лучшие из лучших не сдавались. Последнее задания было тяжелым, но сдаваться эти двое не умели…
Битых три часа они бок о бок сидели в зловонной яме… дышать было не выносима, грудь сдавливал удушающий воздух, а солнце беспощадно полила, все тело затекло, и Джейк боялся, что в нужный момент затекшие мышцы просто напросто не сработают с той скоростью которой нужно, но он терпел превосходя боль и усталость, жажда тоже была отрицательным фактором, но он не мог дать слабину, рядом с ним была его Изабелла, которую он не мог предать…
- Ну, как ты там?! - она потерлась щекой о его щеку и усмехнулась, на ее вопрос он лишь ответил кивком, она понимала его без слов, услышав неожиданный шорох в нескольких метрах от себя, на утверждение Изы, что он идет он снова кивнул. Легкий взмах ее руки, и тихий хлюп раздался с той стороны, где было движение, человек был смертельно повержен. Никто не мог увернуться от ее быстрого ножа, слишком отточенные движения не давали шанса выжить, избежать смерти, которая стояла за спиной жертвы.
- Надо выбираться отсюда, и идти внутрь. Они не идиоты, они поймут, что что-то не так, и проще будет взять их на месте, чем потом гоняться за ними по кущам и болотам, - чуть слышный шепот на арабском диалекте, ели видное движение губ девушки. Он ее понял, хотя сказанное ею было на грани ультразвука, слишком тихо для обычного человеческого уха. Показав движениями рук, что он пойдет первым, он выполз из их общего укрытия. Ползок, перекат, и вот он уже в тени деревьев, уже клонившееся к закату солнце говорило о том, что скоро наступят долгожданные сумерки, которые укроют от посторонних глаз и спасут от невыносимой жары. Осмотрев зорким глазом все вокруг, он повернулся к девушке, и снова знаками показал, что путь чист. Но как всегда в дело вмешался господин случай, и неожиданно боковым зрением Джейк увидел, мужчину, который решил по наивности своей справить нужду в кустах, где он стоял. Франко видел, что мужчина зашел в глубь лесонасаждения, в котором он укрывался… Что-то насвистывая, он опорожнялся на ближайший от Джейка куст, легкими неслышными шагами, он шагнул ему за спину, и отточенным движением он молниеносно свернул ему шею… Незадачливый паренек был мертв… тихо, не издав ни звука, тело опустилось на землю.
- Минус два… - Теперь Франко оставалось дождаться Изабеллу, они всегда страховали друг друга, и ходили по одиночке, только в крайних, не терпящих других решений случаях… Они были связанны, клятвой кровью и той преданностью, которая могла возникнуть только между преданными и верными друг другу людьми, их жизни были слишком тесно переплетены, на веки… Их связь, могла разрушить, только смерть одного из них, но даже в это печальном итоге, память не позволила бы забыть…

Жизнь такая редкая удача, а смерть так легкодостижима. Кто же это придумал — проводить с таким трудом доставшуюся жизнь в ожидании столь легко приходящей смерти? При жизни отличаются друг от друга умные и глупые, знатные и низкие; в смерти же одинаковы тем, что все смердят и разлагаются, гниют и исчезают…
Мы все, каждый без какого либо исключения знает, как выжить, но не знает, как жить. Жить так, чтобы в итоге не умереть вот так, от руки демона, от чего-то сверхъестественного. Это слишком непредсказуемо, это невозможно предугадать и практически невозможно предвидеть.
Жизнь обожает парадоксы и противоречия. Она сама по сути своей – один великий и неразрешимый парадокс. Ведь чем меньше ты обращаешь на него внимания, тем больше он – на тебя.
Стоп. Сэмюэль Винчестер, а ну остановись. Нельзя столько думать о жизни и о всеразличных парадоксах, по крайней мере не сейчас. Не время и не место. Как-нибудь потом может и можешь занять себя этим, но точно не сейчас.
В первый раз вижу федералов, которым интересны сказки о всякой нечисти, неужели и вправду думаете, что я поверю вам, и что этот рассказ будет иметь какое-то значение? Сомневаюсь... - из задумчивости Сэма вывел голос девушки. Охотник уже чуть ли не забыл о том, где он находится, с кем и по какой причине.
- Поверь, нам интересно и важно знать все, каждую мелочь, о которой знаешь ты. Ведь даже что-то самое "незначительно" может помочь докопаться до правды, - произнес Винчестер.
- А вы-то почему ими так интересуетесь?
Этот вопрос был одновременно и безумно легким и безумно тяжелым. Как ответить ей на него? Что, если сказать правду? Скорее всего так и придется сделать, но как отреагирует Немиа на слова младшего Винчестера?
Сэм на мгновение посмотрел на своего родного старшего брата, раздумывая, что конкретно все же следует сказать девушке, которая заговорила о демонах.
- Понимаешь, Немиа... - парень на мгновение замолчал. Затем, после глубокого вдоха, он продолжил, не отрывая своего взгляда от глаз Вуд. - Я позже объясню тебе все, обещаю. - произнес Сэм и пожалел, что вообще начал это говорить. Благо, сказал он это довольно тихо и была вероятность, что девушка просто не услышала. Потом разберутся. Сейчас надо выслушать ее и понять, - что же на самом деле произошло здесь и о чем вообще говорит Немиа Вуд.
- Только обещайте, что после услышанного не отправите меня лечиться? Я вполне нормальный человек, просто вы же сами попросили рассказать это... В общем, все было так. Мы с моей подругой Мелиндой... Договаривались о встрече сегодня, я должна была пораньше освободиться как раз. Она же со своим мужем только вернулась из отпуска, и поселились они в этом отеле. Вот только когда она не позвонила мне перед моим выездом, я насторожилась, потому что она всегда звонила, чтобы узнать, получится ли у меня вырваться или же ей придется приехать ко мне, а то и вовсе отменить эту встречу. Трубку она не брала, и я решила поехать к ней, мало ли, может от такого длительного отдыха она забыла старые привычки. Приехав сюда, я увидела всю эту панику. Забежала в ее номер, узнала Мелинду по одежде, на ней была куртка, которую я подарила ей в прошлом году. Потом же увидела какую-то черноту, выходящую из нее, а спустя пару секунд, пока в коридоре было столпотворение, я увидела ее призрак. Я не уснула, просто я могу их видеть, это что-то похожее на медиума, по крайней мере, я могу себя так назвать. Она-то и сказала мне, что произошло, правда того момента, когда она была одержима Мелинда не помнит, да и я уже слушать это не могла. Тяжело как-никак... Вот и все. Хотите, верьте, хотите, нет...
В каждой смерти есть свой смысл. Особенно в смерти, которая произошла не просто так, не от автомобильной катастрофы, не от сердечного приступа. Демон. Ни одна подобная смерть не была случайной.
Демон? А что, если это... Может этот демон как-то связан с исчезновением Алекс? Черт возьми.
Мысли Винчестера начали путаться с еще более усиленной скоростью, но он все же внимательно вслушивался в каждое слово девушки, не пропуская ни предложения, ни слова, ни буквы. Ведь вся информация всегда является важной, как и сказал еще ранее сам Сэм. А такой охотник, как младший Винчестер, всегда сам верит в свои слова. Не верил бы - слова не были бы произнесены.
- Я сочувствую тебе, правда, искренне сочувствую, - его обычный "щенячий" взгляд. Глаза всегда становились, как бы так сказать, необычными, до жути грустными, если происходило что-то, что расстраивало и цепляло за душу. - И ты говоришь, ты медиум? То есть ты не первый раз уже общаешься с призраками?
Хэй, Сэм, ты пошел не в том направлении.
- Что конкретно она сказала? Ты можешь повторить всё то, что она сказала? Она говорила о демоне? - минутами раньше более-менее успокоенный Винчестер вновь встрепенулся, но этот заряд энергии вновь угас. Мысли слишком уж забивали его голову и не давали возможности попробовать разобраться в этом деле. Поэтому Сэм посмотрел на брата, надеясь на то, что тот возьмет инициативу на себя.

А вы знаете, что такое любовь? Не можете. Это слишком растяжимое слово, разделяющееся на неимоверное количество понятий. Порой задаёшься вопросом: «а существует ли она вообще?». Миллионы людей разбивают сердца, и ещё миллионам разбивают. Мы убиваемся ради этого чувства, страдаем если не получаем его в ответ. А невзаимная любовь… о, как страшно это словосочетание и слишком пессимистично. Сколько самоубийств из-за этой самой не взаимности, сколько слёз. Джастин тоже не верил этому чувству. Он вообще не верил в любовь и прочую «бабскую чушь». Пока сам не попал на это… Встретив Мелиссу он влюбился в каждое её очертание, в каждый волосочек на её голове, в глаза, в походку, в губы, в характер… Всё это было чертовски притягательно. Но богатенькие родители Джастина строго на строго запретили встречаться с это девушкой.
- Джастин – строго произнёс отец – она не имеет никого статуса и материального положения, её семья бедна и никто, она тебе не пара. Мы нашли тебе более красивую девушку, модель, её семья обеспечена. А твоей Мелиссе, небось, только деньги нужны, вот и ухлёстывает за тобой, а ты введешься на проказни нищенки.
Джастин ничего не ответил, а только сжал кулаки и челюсти. Он хотел со всем размаху ударить в стену, но лишь вышел и дико хлопнул дверью. Он не хотел эту модель. Да, безусловна она была красива и притягательна, но глупа как свинья и думала лишь о деньгах. Он понимал, что отец не даст ему жениться на ней и мать подавно. Он был в тупике… Джастин зашёл в спальню и ещё раз хлопнул дверью. Его переполняла дикая злоба и ненависть. Он уже начинал ненавидеть своего отца и мать. Джастин сел на кровать и набрал на телефоне Мелиссе:
- Мелисса, нам нужно встретится – его голос был монотонным и грустным – я подъеду к тебе – он сбросил звонок и направился в низ. За спиной послушался надменный голос матери:
- Куда это ты так поздно собрался? Небось, к своей нищенке?
Джастин резко остановился, сжал зубы и ключи в правой руке.
- Не называй её так. Она добрая, нежная, а главное понимает меня – он не стал слушать, что дальше говорила мать, и направился на выход. Джастин сел в свой Порше и укатил в сторону дома Мелиссы. Пока он ехал в его голове летали страшные мысли. Он любил эту девушку до смерти, готов был разбиться за неё. Он никого так ещё не любил и никто ему так сильно не нужен. Наконец он подъехал к её дому. Джастин вышел и машины, а девушка уже стояла на крыльце, закутавшись в длинный свитер от холода.
- Джасти – она подошла, обвила руками его шею и нежно поцеловала- здравствуй – девушка посмотрела в его глаза.
Ему стало так тепло от её тела и губ, но сердце дико сжималось от боли. Боже, как он любил эту девушку, он не хотел её отпускать…
- Мелисса – парень чуть отстранился – ты пойми меня. У моей семьи немного другой статус и…
- Я бедная, я простачка?
- Не в этом дело, просто родители не дадут нам быть вместе. Прости меня и пойми. Нам не нужно было этого делать – Джапстин готов был расплакаться, он развернулся и укатил. Сейчас ему хотелось нажраться, нажать на полную скорость и разбиться на мелкие кусочки. Ему было дико больно. А нажраться это хорошая идея, так хоть забыться можно на некоторое время.

Нет, ну можно же было взять пост с любой другой ролевой.. Я и взял. Пойдёт, надеюсь.
– Тишина на площадке! Приготовились. Сцена в Букингемском Дворце, дубль один. Мотор! – резкий звук хлопушки возвестил о начале съемки, сотня камер сосредоточилась на Бенедикте Камбербэтче, завёрнутом в одну лишь простыню, и Мартине Фримене, старательно маскирующем смех сухими покашливаниями. Очередной день, проведённый на съемочной площадке «Шерлока», – ну что ж по крайней мере он не прожит впустую! Зрители жаждут новых серий, сериал неожиданно полюбился разношерстной целевой  аудитории, и поэтому грех не отснять новые серии, тем более что у режиссёров множество задумок по этому поводу.
Окончательно вживаясь в роль, Бенедикт равнодушно уставился вперёд, бездумно глядя на противоположную стену, Мартин скосил взгляд на него и, играя свою роль, поинтересовался:
– На тебе есть штаны?
Всего на какой-то момент Камбербэтч отвлекся, но этого самого «момента» вполне хватило на то, чтобы забыть слова и, недолго думая, выпалить:
–Показать?
В ответ раздаётся громогласный смех всей съемочной площадки и взбешённый выкрик режиссёра:
– Камбербэтч! Все успокоились!
Пары мгновений хватает, чтобы окончательно успокоиться, после чего режиссёр удовлётворённо заявляет:
– Так-то лучше. Дубль два! Мотор! – хлопушка возвещает о начале второго дубля,
– На тебе есть штаны? – повторяет Мартин, стрельнув глазами в сторону Бенедикта; в глубине его глаз скачут озорные бесенята, словно он дожидается очередной шутливой реплики от партнёра по игре.
«Грех этим не воспользоваться!» – думает новоявленный Шерлок и изрекает:
– А проверить не хочешь?
И вновь хохот изо всех углов, то затихающий, то разгорающийся с новой силой, это злит режиссёра ещё больше, и он яростно сыплет угрозами. В какой-то степени Бенедикт его понимает – всем хочется побыстрее закончить работу, но кто сказал, что нельзя добавить в происходящее хоть каплю веселья?
– Дубль три! – смех умолкает, стоит только раздаться очередному хлопку.
– На тебе есть штаны? – вопрошает уже в третий раз Фримен, старательно удерживая на лице серьёзное выражение.
– Нет, – таки по тексту отвечает Бенедикт, решив, что повеселились и хватит.
– Ясно, – и дальше всё идёт по сценарию.
– Снято! Молодцы, всем спасибо! – объявляет Пол Макгиган, когда дубль благополучно отснят, – можете отдохнуть.
Посмеиваясь, актёры направляются в гримёрные, Бенедикт не отстаёт от них. Уже на пороге он чувствует, как кто-то встаёт на край простыни. Подхватывая сползающую ткань, мужчина оборачивается, встречаясь взглядом с Мартином.
– А что? – невинно интересуется тот, – ты же предлагал проверить!